Когда волна страсти отхлынула, оставив тебя лежать на полу, усталой и неподвижной, ты почувствовала, что Саске уходит. Ты открыла глаза и увидела, что он, спотыкаясь, идет к двери.
— Саске, — позвала ты.
Он очень медленно, почти нехотя повернулся, открыл рот, чтобы что то сказать, но не издал ни звука. Тогда ты нежно прошептала:
— Теперь ты можешь идти, а я могу умереть с радостью. Я знаю теперь, что ты никогда, никогда меня не забудешь.
Хрипло вскрикнув, он толчком открыл дверь и исчез, оставив светильник. Ты слышала, как его шаги удаляются по тюремным коридорам. Опасаясь, что шиноби могут войти и увидеть тебя, ты поспешно оделась, потом легла и заснула.
Когда один из чунинов зашел, чтобы забрать светильник, то застал тебя крепко спящей и на миг остановился, глядя на тебя с открытым ртом:
— Чудеса! Спать вот так, когда тебя через несколько часов убьют! И ведь это всего лишь девушка! — поделился он с товарищем. — Смелая, должно быть!
*Опять буду краткой: тебя уже собирались убить, как в городе появилась Мидзукаге, и приказала тебя отпустить. Ты больше не чувствовала к ней ненависти или каких-либо других негативных чувств. Саске узнал, что ты жива, он был в ярости. Но к тебе подошел Ксентрай и сказал, что он с детства знает твоего возлюбленного, и что ярость эта был на публику, а на самом деле он тебя очень любит. Войну вы выигрывали, но вскоре Мидзукаге захватили в плен песочники. Тебя слезно упросили пойти к Гааре и попросить о выкупе Мидзукаге. Гаара все еще очень сильно тебя любил, но остался равнодушным к твоей просьбе. Чтобы освободить Мидзукаге тебе пришлось действовать заодно с Саске. Вы нашли, где прятали Мидзукаге, с ней сделали что-то непонятное, она была без сознания. Вы дождались дня казни Мидзукаге и начали действовать по плану. Своей истерикой ты должна была отвлечь внимание вражеских шиноби, а Саске в то время должен быстро освободить пленницу. Да, план не ахти, но вы перебрали все возможные варианты и этот, как ни печально, был наилучшим. Но ваш план не сработал*
Ты увидела, что джоунин, командующий казнью Мидзукаге (зовут Садами), багровый от ярости, указывает на тебя пальцем. Ты увидела, что Саске со всем неистовством отчаяния все еще борется с десятками джоунинов, и поняла, что план провалился, все пропало.
Час спустя, избитые и дрожащие от полученных ударов, закованные в цепи, но вместе, ты и Саске предстали перед Садами. Вы стояли гордо.
— Все пропало, — прошептал тебе Саске, когда вы перешагнули порог главной башни. — Нам остается только храбро умереть… мне, во всяком случае!
Один из джоунинов ударом кулака заставил его замолчать, и ты увидела, как из его разбитой губы потекла тоненькая струйка крови. Теперь вы стояли перед массивным дубовым креслом, в котором сидел Садами, опершись подбородком на руку, в позе, по его мнению, полной достоинства, а его бегающие глазки зловеще смотрели на вас.
— Смутьяны! — рявкнул он. — Бедные, несчастные безумцы, которые надеялись, что смогут захватить ведьму!
Казалось, что происшедшее наводит на него невероятную скуку. Его равнодушные глаза ничего не выражали. Искра изумления и недоверия зажглась в его глазах. Он встал с кресла, тяжело спустился по ступеням и подошел к тебе, наблюдавшей за его приближением с высоко поднятой головой. Он посмотрел на твои волосы. Гаденькая улыбочка сморщила его лицо.
— Мне кажется, я когда то говорил тебе, что никогда тебя не забуду, Минако, но, честное слово, я едва ли ожидал, что смогу тебе это доказать при таких обстоятельствах. Я наслышан о твоих подвигах, но не знал, что с тобой стало. Итак, мы стали заговорщиками, если я не ошибаюсь!
Ледяной голос Саске оборвал его:
— Оставь ее в покое, преподобная свинья! Она ничего не сделала, ей просто стало плохо при виде твоих подвигов по отношению к этой девушке. Я знаю, ты предпочитаешь иметь в противниках девушек, но лучше бы тебе обратить внимание на меня. Я его стою.
Садами повернулся к нему и осмотрел с большим вниманием, но помещение было слабо освещено. Он поднес фонарь к лицу Саске.
— Кто же ты в таком случае? — с любопытством спросил он. — Твое лицо мне не совсем знакомо — но где я тебя видел?
— Подумай! — насмешливо сказал Саске. — И вбей себе в голову, что здесь тебе следует заниматься лишь одним противником — мною! Эта девушка не имеет никакого отношения к тому, что случилось…
Понимая, что Саске пытается тебя спасти, ты горячо запротестовала. Ты твердо была намерена разделить его участь, какой бы та ни была.
— Благодарю тебя за великодушие, но оно мне не нужно. Если ты виновен, тогда и я тоже!..
— Глупости! — сердито воскликнул Саске. — Я действовал один!
Взгляд Садами с сомнением переходил с одного на другого. Он учуял здесь какую то тайну и намерен был ее выяснить.
— Смерть скоро приведет вас к согласию, — сказал он с ехидным смешком. — Если ты назовешь мне свое имя, возможно, я увижу картину яснее. Ты, как и Минако, тоже предатель из Суны?
Выражение неописуемого отвращения перекосило лицо Саске.
— Я? Из Суны? Ты оскорбляешь меня!
Мне нечего больше терять, и я скажу тебе свое имя.
По крайней мере, это докажет тебе, что у меня нет ничего общего с этой сумасшедшей девушкой. Меня зовут Саске Учиха. Это благодаря ей убили моего брата. Ты все еще веришь, что я позволил бы вовлечь себя во что либо подобное вместе с ней? Ты, наверное, безумен…
Слезы полились из твоих глаз. Может быть, Саске только пытался тебя спасти, но и в этом случае его презрение было большим, чем ты могла вынести. В отчаянии ты воскликнула:
— Неужели ты все еще отвергаешь меня… даже сейчас? Почему ты не хочешь дать мне умереть вместе с тобой? Скажи мне!
Ты не замечала мрачного окружения и опасного человека, который слушал вас. Сейчас для тебя существовал только этот парень, которого ты любила так страстно и безнадежно и который отвергал тебя даже в такой критический момент.
Саске застыл, сжал зубы и уставился прямо перед собой, не давая твоим призывам смягчить себя.
— Ну же, Садами, давай кончать с этим фарсом! Отпусти ее. Я признаюсь во всем, что замышлял против тебя.
Но Садами расхохотался. Отдавшись веселью, он рухнул в свое кресло. Его широко распахнутый рот открыл несколько гнилых обломков — все, что оставалось от его зубов, он хохотал, не в силах остановиться, а его пленники с удивлением смотрели на него. Внезапно он стал серьезен.
Отблеск ненависти осветил его желтые глаза, и он подошел к узникам. Своей рукой он схватил Саске за воротник.
— Учиха, да? Брат юного Итачи, я полагаю? И ты действительно думал, что я поверю твоей сказке? Ты принимаешь меня за простачка или думаешь, я потерял память? Отпустить ее? Твою соучастницу? Ты думаешь, я это сделаю, зная, как всегда была предана Учихе она?
— Преданы моей семье? Тахико? Ты, должно быть, спятил!
Садами повернулся и яростно заговорил, запинаясь, но все же разборчиво:
— Я не позволю тебе насмехаться над собой! Я был одним из вожаков восстания Орочимару, юнец, и я лучше тебя знаю, что была Тахико! Возможно ли, чтобы ты не знал, что эта девушка сделала для твоего брата, когда была еще ребенком? Думаешь, что я слишком слабоумен, чтобы не помнить девчонку, которая похитила узника по дороге к виселице, подвергая опасности собственную жизнь и проявив мужество, достойное лучшего дела, и спрятала его в подвале, где его и обнаружили.
Ты слушала его с радостью, которой ему было не понять. Чуть не задохнувшись от ярости, Садами продолжал:
— Она, Минако Тахико, которая пыталась спрятать твоего брата в своем доме, а теперь ты пытаешься убедить меня, чтобы я ее отпустил, несчастный глупец!
Но Саске уже не слушал Садами. Он смотрел на тебя так, как не позволял себе ни разу до сих пор. С бьющимся сердцем ты робко ответила на его взгляд. Черные глаза Саске горели любовью и страстью, которые ты уже отчаялась когда либо увидеть. Все еще глядя на тебя, он прошептал:
— Ты и не представляешь себе, что ты сейчас сделал для меня, песочник. Иначе, я думаю, ты бы поостерегся это говорить. Минако, любовь моя, моя единственная любовь, сможешь ли ты когда нибудь простить меня?
Оба вы были далеко далеко от мрачной башни с сырыми стенами и от капризного старика, беспомощно задыхающегося в своем кресле с высокой спинкой, хватающего воздух, чтобы заполнить больные легкие.
Дыхание клокотало в его горле, пока он отчаянно боролся за глоток воздуха, но он мог бы умереть прямо рядом с ним, а ты и Саске не обратили бы на него ни малейшего внимания, поглощенные собственным счастьем.
Вы старались получить как можно больше от этого незабываемого мгновения, когда совершенно неожиданно растаяли прожитые впустую годы ревности, вражды и жестокости и исчезли все препятствия на пути вашей любви.
— Мне нечего тебе прощать, — прошептала ты. Твои большие бирюзовые глаза сияли от счастья. — Потому что теперь, наконец, я могу тебе сказать, что люблю тебя…
Между двумя приступами кашля Садами удалось указать на узников и выдохнуть:
— В подземные камеры… их, каждого в отдельную, втайне!
Когда шиноби тащили вас из комнаты, вы все еще не могли оторвать глаз друг от друга. Колодки на их руках разделяли вас но молчаливый обмен взглядами сблизил вас больше, чем все ваши объятия.
Теперь оба с уверенностью вы знали, что созданы друг для друга навсегда; каждый избран, чтобы дополнять и довершать другого и быть для него целым миром. В своем счастье вы забыли не только о том, что так долго вас разделяло, но и о смерти, которая угрожала обоим.
Ваши тюремщики так боялись, что вы можете найти способ общаться друг с другом, что заперли вас в самом глубоком подземелье в разных башнях. Любовь возмещала тебе отсутствие света и тепла, как и всего остального, чего ты была лишена. Ты находилась в состоянии блаженства, и несмотря на отчаянное положение, тебя поддерживали мысли о Саске, а огорчали только мысли о тех страданиях, которые он должен был испытывать.
Ты боялась лишь одного: что можешь не увидеть его перед смертью. Но и этот страх не терзал тебя чрезмерно. Ты слишком хорошо знала Садами, чтобы поверить, что он лишит себя такого изысканного развлечения, как пытка влюбленных на глазах друг у друга.
Время между тем шло, и ничего не происходило.
Никто не появлялся: ни судьи, ни допрашивающие, ни даже тюремщики.
Ты подсчитала, что прошло примерно шесть дней. Огонь факела осветил наконец зловонную дыру, где ты сидела скорчившись, вниз спустилась веревка с тюремщиком, который должен был помочь тебе выбраться. Ты оказалась под ярким солнцем, моргая глазами, словно ночная птица. Шиноби, которые поджидали тебя, рассмеялись, когда ты появилась, неуклюже спотыкаясь в своих путах.
И когда ты стояла там, ты почувствовала, как твое сердце вдруг встрепенулось и чуть не выпрыгнуло от радости, потому что вывели еще одного человека, пошатывающегося и шарящего перед собой скованными руками, потому что яркий солнечный свет ослепил его.
Человек этот был грязным и исхудавшим, но ты узнала бы Саске в любом виде. Вы были окружены стражей и не могли броситься друг к другу, но даже сознание того, что он еще жив, было достаточной радостью… Время умереть, очевидно, пришло …
Когда пленники и стража добрались до старой местности, ты, несмотря на счастье, которое все еще поддерживало тебя, начала ощущать приступы страха. Некоторые виды смерти особенно ужасны. Обезумевшими глазами ты искала взгляд Саске. Он стоял нахмурившись, как будто тоже боролся со страхом. Тебе пришло в голову, что, должно быть, с похожим выражением глаз он предстает перед врагом во время битвы. Но затем мысли Саске устремились к тебе, глаза его взглянули на тебя с такой любовью и жалостью, что ты сразу почувствовала, как страх уходит.
Шиноби толкали вас вперед, но вместо того чтобы направлять вас к лысой поляне, вас подвели к двум большим, покрытым пурпуром помостам. Шиноби плотно окружили тебя и Саске, но вы стояли достаточно близко, чтобы мимолетно прикоснуться друг к другу, и ты сразу почувствовала, что твое мужество возвращается к тебе. Саске быстро прошептал:
— Это не мы сегодня умрем, Минако. Этот поляна ждет кого-то другого, и я боюсь угадать, кто это может быть.
— Молчать! — приказал шиноби. Ты увидела все еще без сознания Мидзукаге.
— Боже, — простонала ты, задыхаясь от горя. Ты с ужасом взглянула на Саске.
— Нам придется, придется наблюдать этот кошмар?
Он только кивнул в ответ, но ты увидела, как две крупные слезы скатились по его щекам. Ты склонила голову и заплакала. С помощью какой-то ужасной техники иллюзий убивали Мидзукаге. Ты больше не могла с этим справиться.
— Боже! — воскликнул Саске, пытаясь справиться со своими путами. — Минако! Не умирай! Ты не должна умирать!
Не говоря ни слова, чунин принес чашу воды и заставил тебя выпить несколько глотков. Ты почувствовала себя немного лучше. Вода побежало по жилам, возвращая тебя к жизни. Ты улыбнулась жалкой улыбкой чунину, пришедшему тебе на помощь, и увидела, что это пожилой человек с седеющими волосами и усами.
— Спасибо, друг, — раздался позади тебя голос Саске.
Затем ты увидела тело Мидзукаге. Она была мертва. Ты потеряла сознание…
Ты открыла глаза от резкого удара. Кто то бил тебя по щекам, что то обжигающее лилось в рот. Ты поперхнулась, закашлялась и, наконец, села, оглядываясь широко раскрытыми глазами. Чунин, который дал тебе выпить воды во время смерти Мидзукаге, стоял возле тебя на коленях с бутылкой в руке.
— Лучше? — ласково спросил он.
— Да, немного, спасибо. Саске? Где Саске?
Ты сидела на охапке соломы в пустой комнате с низким потолком. Маленькое зарешеченное окошко наверху впускало мало света, но комната не походила на тюрьму.
— Ваш товарищ? Он в соседней комнате под сильной охраной. Я оставил вас здесь, пока вы не придете в сознание…Нам приказано держать вас здесь под стражей до наступления темноты. Больше я ничего не знаю. Попытайтесь уснуть…
Ты вновь откинулась на солому, в глазах стояли слезы.
— Саске! Я хочу видеть его!
— Вы увидите его позже. Сейчас это запрещено.
В комнате понемногу темнело. Было слышно, как под окнами плещется река. Очертания комнаты растворились во мраке. Вскоре не осталось другого света, кроме узкой желтой полоски под дверью. И тут вдруг дверь отворилась. Вошли два шиноби. Еще один следовал за ними, ты закричала от ужаса, узнав убийцу вашей подруги. Он нес в руках что то белое. Это была бумага. Там было написано, что ты и Саске будете вскоре убиты…
Тебя вывели из помещения и повели за городские ворота. С моря дул резкий ветер, темные серые тучи неслись по черному небу. Посреди моста стояла группа людей, освещаемая неровным светом нескольких фонарей. Ты прекрасно поняла хитрость Садами. Кто упрекнет его за то, что он велел бросить ночью в реку двух людей за сообщничество с Мидзукаге?
Ты ощущала ледяное спокойствие. Ты даже могла смотреть на черную воду, сырой запах которой доносился к тебе ветром. Итак, все должно кончиться здесь? Что ж довольно необычная и оригинальная смерть, да к тому же мучительная. Больше не на что надеяться, только на лучшую жизнь после смерти. И это действительно лучше. Вы умрете вместе, бывшие враги, которых великая любовь теперь неразрывно повенчала на вечные времена. По крайней мере, эта твоя мечта исполнилась.
Когда вы подошли к мосту, ты увидела, что Саске уже стоит там. Было видно, что у него не было ни сил, ни чакры, впрочем, как и у тебя. Он смотрел, как ты приближалась, и улыбался… Руки его были связаны за спиной. У ног лежал огромный мешок с тремя тяжелыми камнями внутри.
— Есть ли у вас последняя просьба?
Саске ответил, глядя на тебя:
— Развяжите меня, чтобы я мог держать ее в своих объятиях. Такая смерть будет легче для нас обоих. Садами посоветовался с человеком в черном.
— Сделай, как они хотят…
Удар куная, и путы Саске упали. Он обнял тебя, прижал тебя к себе и покрыл твое лицо поцелуями.
— Это будет недолго, вот увидишь, — нежно сказал он.
— Однажды, когда я был еще мальчиком, я чуть не утонул там, дома, я потерял сознание… Это не больно, не бойся.
— С тобой я не боюсь боли, Саске! Я только хотела бы, чтобы у нас было больше времени, чтобы сказать тебе, как сильно я люблю тебя…
— Но у нас ведь будет вечность, моя родная, целая вечность, вечность только для нас двоих.
— Вы готовы?
— Мы готовы. Вы можете действовать, — сказал Саске, прижимаясь губами к твоим волосам.
Вы смотрели только друг на друга и не видели, как опустили груз в мешок. Все еще слившихся в объятии, вас уложили в мешок, и вас поглотила абсолютная темнота. Ты вдруг почувствовала, что тебе жарко. Ты непроизвольно вздрогнула, и Саске успокоил тебя поцелуем.
Потом ты почувствовала, как вас поднимают множество рук.
— Не бойся, — прошептал Саске совсем рядом с твоими губами. — Я люблю тебя…
Вы падали через бесконечное пространство. Потом был громкий всплеск и внезапный холод. Тяжело нагруженный мешок потянуло вниз. Вода поглотила его. Все, конец. Ты прижалась к Саске и подумала, что берешь его любовь с собой. Он здесь, прижат к тебе, единое целое с тобой, плоть от плоти твоей.
Он вдохнул твое дыхание, которое уже замирало. Ослепительные красные вспышки мелькали у тебя в глазах. Ты не могла дышать. Ледяная вода начала заполнять толстый мешок, словно чудовищное скользкое животное. Ты попыталась прошептать еще раз:
— Я люблю тебя…
Но у тебя не осталось воздуха. Ты провалилась в огромную черную бездну, освобожденная, наконец, от боли и страха, от людских желаний, соединившись в смерти с человеком, которого любила…
| 
