Категория трагедии, где герои испытают широкий спектр глубоких эмоциональных переживаний, будь то беспросветные запои на почве моральной неудовлетворенности бытием или тривиальные возрастные заскоки по причине кризиса среднего возраста. Зависит от широты полета фантазии автора.
Произведение, изначально ориентированое на развитие именно романтических отношений между некоторыми, а иногда и всеми персонажами. Проще говоря, мелодрама с элементами фантастики.
Драматическая история. На первый взгляд чем-то напоминает Angst, но эти жанры имеют разные сферы влияния – и наличие одного еще не подразумевает строгое присутствия другого. В то время, как Аngst затрагивает внутренний мир героя или атмосферу взаимоотношений двух или нескольких, драма отвечает за внешнюю обстановку, за атмосферу самого действия; и то, что герой тоскует вовсе не подразумевает, что мир вокруг него вдруг сойдет с привычной орбиты, и наоборот.
Как это больно… любить кого-то. Хотеть коснуться его рукой, заботливо убирая за ухо непокорную прядку. Желать его. Мечтать о том, чтобы случайно столкнуться с ним. И знать. Знать, что никогда не сможешь этого сделать. Просто потому, что он этого не простит. Высокомерный, надменный и самоуверенный. И эта жестокая маска на его лице, застывшее презрение в багровых глазах… Черт… И почему я не могу получить их?
Шорох занавесок. Легкая чернокрылая тень скользит по комнате, укрываясь покрывалом сумерек, заботливо предоставленным Ночью. Тень замирает у изголовья кровати. Бледная кожа мелькает в пятне лунного света. Аристократически тонкие пальцы касаются кожи спящего нежно и бережно. Силуэт нагибается и, на мгновенье замерев, припадает к чужим губам. Спящий вздрагивает и начинает ворочаться, просыпаясь. Тень быстро распрямляется и стрелой вылетает в открытое настежь окно.
Открыв глаза, я вижу неизменно белый потолок. Это начинает надоедать… А постоянно капающий кран в ванной расшатывает и без того никудышную нервную систему. А еще его присутствие рядом! Я схожу с ума… Я на самом деле схожу с ума. Так желать его, видеть его, и не иметь возможности что-либо сделать… Я не могу так! Мне хочется касаться его. Хочется ощутить его. Но этот холодный взгляд за секунду разрушает мои мечты. А вот и ванная, зеркало. Опять нужно приводить себя в порядок. Зачем я это делаю? Он все равно не снимет передо мной своей равнодушной маски. Почему из всех людей меня угораздило влюбиться именно в него? Почему? Каждый день я ищу ответ на этот вопрос. И каждый день нахожу его в глазах, похожих на кровавые озера. Пытаюсь забыть, убить в себе эти чувства, а вместо этого влюбляюсь все сильней. Он как наркотик не отпускает меня, одурманивает и манит, делая мою жизнь без него невозможной. Стук в дверь. Это он. Сердце уже готово вырваться из груди, а щеки предательски алеют. А он стоит у порога, как обычно невозмутимый и бесстрастный. Его не смущает ни моя пижама, ни растрепанные волосы. Как бы я не выглядел, что бы я не делал – для него все едино. Он не перестанет быть равнодушен в моем отношении. И с этим можно только смириться… - Ты еще долго? - холодно осведомляется он. – Миссия еще не завершена. И почему этими губами он говорит совсем не то, что я хочу слышать? - Сейчас, только переоденусь, - торопливо отвечаю я, захлопывая дверь прямо перед его носом. А потом, сползая по этой двери без сил, потому что все они ушли на то, чтобы сдержать себя. И свое «второе я», пробудившееся не столь давно. Оно говорит то, что я хотел услышать из Его уст. Черное, всепоглощающее, до невозможности пошлое, оно шепчет о моих тайных желаниях, предлагая воплотить их. Я не знаю, сколько это будет продолжаться. Но, боюсь, надолго меня не хватит. Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо.
Дорога к заброшенному особняку, где нас ждет клиент, кажется бесконечной. И я не могу сдержать себя от взглядов, украдкой брошенный на предмет своего обожания. Все-таки, он восхитителен! Его рубиновые глаза, мраморная кожа и черные как смоль волосы. Само совершенство! Его нельзя не любить. Нет, можно. Я не люблю его. Я живу им. Каждое слово и каждый жест намертво отпечатываются в моей памяти. Оставляет на сердце кровавые раны его холодный и презрительный тон. Мне нельзя любить его так безумно и страстно. Иначе, он узнает об этом, и тогда я не скроюсь от ненавидящих багровых глаз. А вот и клиент. Время за размышлениями пролетело незаметно. - Мы принесли вам то, что вы заказывали, Годо-сан, - вежливо говорит Он. Со мной он никогда так не разговаривает… Из темноты души выныривает острый коготь, ставя на сердце очередную кровоточащую зарубку. - Давайте ее сюда, - командным тоном приказывает тип в черных очках. В душе сгущается багровый туман ненависти. Как кто-то может приказывать Ему? - Не раньше, чем вы нам заплатите. – Его ледяной тон как всегда обжигает. В этот раз не меня. Туман рассеивается, вытесненный вспышкой света. И все-таки, мой любимый неподражаем. Бесстрашен, прекрасен… Он совершенство! Вам кажется, я повторяюсь? Влюбленным это свойственно. Годо взмахивает рукой. В нас летят кунаи и сюрикены. Черт, а я ведь даже не успеваю сложить печати… Придется опять лежать в лазарете, вдыхая приторный аромат лекарств, смешанный с запахом собственной крови. Глаза рефлекторно зажмуриваются, руки инстинктивно поднимаются к лицу. Тело напрягается, готовое получить заслуженную порцию боли. Она будет платой за мою беспечность. На лицо падает обжигающе горячая капля крови. Но боли нет. Значит, не моя… Открыв глаза, вижу перед собой Его. Он сжимает в кулаке кунай, пары сантиметров не долетевший до моей руки. - Зачем? – почти беззвучно шевелятся губы, не сдержав удивления. А он молча бросает кунай на пол. Знакомые печати… Эта техника… Мангекё Шаринган. Секунда, и я не могу за ним уследить. Подобно стреле он проносится по стану врагов, скашивая их как пожухлые стебельки травы остро отточенной косой. Он еще и Бог Смерти, мой любимый. Как обычно прекрасен. И даже капельки пронзительно-алой крови не портят надменную маску презрения. Нет, яркими пятнами на мраморе кожи, они рисуют картину, что повторяет черты его лица. Он прекрасен. Я повторяюсь? Забудьте…
Какое это блаженство – сидеть рядом с ним на диване, касаясь его рук и, изредка, встречаясь с ним взглядом. мое абсолютное счастье омрачает только одно – я бинтую порез на его руке. Багровая рана на белоснежной коже выглядит вандальским рисунком на статуе Бога. Наверняка, она оставит после себя шрам. Хотя, мне было бы приятно видеть его на руке любимого, каждый раз вспоминая, что он получил его из-за меня. Единственный шрам на его безупречно теле – моя вина. Как ни странно, это льстит моему самолюбию. Настолько, что слова, обычно умирающие, не успев стать звуком, песней срываются с губ. - Зачем ты это сделал? Зачем спас? Рот испуганно захлопывается, но выпущенные на волю слова уже не вернешь в клетку ребер, где они погибают, так и не получив ответа. Мое сердце – кладбище этих слов. А он молчит. Только задумчиво рассматривает только что перебинтованную мною руку. И его молчание ранит острее любых слов. И снова из темноты высовывается острый коготок, готовый поставить еще одну зарубку на, и без того израненном, сердце. Но он замирает как гадюка, услышавшая чарующие звуки дудочки – волшебный голос моего любимого. - А ты до сих пор не понял? – слегка насмешливо интересуется он, заглядывая мне в глаза. Мне кажется, он видит в них мою душу… Мою черную, порочную душу. Нет, не смотри! Не надо! Умоляю… Я отворачиваюсь в сторону и охрипшим от собственной наглости голосом спрашиваю его: - Чего? Чего я не понимаю, мм? Глаза бегают по комнате, не в силах задержаться на одном предмете дольше секунды. Сердце бешено бьется. Оно мечтает вырваться и оказаться в его руках. А щеки снова предательски алеют… - Я люблю тебя… - еле слышно говорит Он. Услышав заветные слова, тело вздрагивает как от удара хлыстом, а глаза пытаются найти ответ в его кроваво-красных озерах. Если мне показалось… Если я сплю… Я хочу никогда не просыпаться! - П-правда? – интересуется чей-то дрожащий голос. Нет. Не чей-то. Мой. А он улыбается, касаясь перебинтованной рукой моей щеки. - Правда.
Я уже говорил, что схожу с ума? Сегодня я окончательно уступил своему безумию, выпуская наружу чувства, прежде глубоко спрятанные в глубинах сердца. Чтобы он не нашел их. Каждая клеточка вспыхивает, когда он касается кожи. Это не Черное Пламя Аматерацу. Это куда хуже… Любовь не запечатаешь в свитке, что бы ни говорили по этому поводу. Когда он впивается властным поцелуем в мои губы, земля уходит из-под ног. Запретное чувство, тайно взращенное черной похотью в глубине сердца. Несбыточное желание, которому не суждено было уйти за пределы страны фантазий. Моя сказка становится былью. Нет. Она воплощается в жизнь. Я могу коснуться его рукой. Провести языком влажную ниточку, соединяющую мочку левого уха и ямку между ключицами. Сегодня ночью его тело принадлежит мне ровно настолько, насколько я отдаю ему свое. А я отдаю ему все… Чувствовать его внутри себя. Знать, что это не сон. Ощущать его жаркое дыхание на своей коже… Мне достаточно этого. Пусть утром все окажется ложью. Я не хочу, чтобы утро наступало! Его имя, криком срывающееся с жадных губ. Тонкий матрас, пружинящий под спиной. Это реальность. Разгоряченные тела, сливающиеся воедино в совместном порыве. Это мы. Прохлада ночи, услужливо накрывшей нас своим темным невесомым покровом. Это правда.
Одинокий солнечный луч, пробившийся через закрытые ставни, зайчиком прыгает по его лицу. Страшно своим прикосновением разбудить его. Кажется, что когда он проснется, все станет так, как было до этой волшебной ночи. Но он сам открывает свои глаза. И смотрит на меня своими бездонными багрово-красными озерами, будто знает, что я растворяюсь в них без остатка. И тону, сходя с ума. Слова замирают на губах. Они ни к чему. Озера теплеют, маня меня к себе. Сейчас я точно могу сказать, что люблю тебя. Но ведь тебе этого не надо… Достаточно того, что я прошепчу это сердцем. Я знаю, ты услышишь его шепот. Страстный, срывающийся от желания и нетерпения шепот похоти, живущей в моей душе. Может, сегодня мы прислушаемся к нему? Как думаешь, а, Итачи?
